Неточные совпадения
Психические больные, как я говорил уже,
на Сахалине не имеют отдельного помещения; при мне одни из них помещались в селении Корсаковском, вместе с сифилитиками, причем один даже, как мне рассказывали, заразился сифилисом, другие, живя
на воле, работали наравне со здоровыми, сожительствовали,
убегали, были судимы.
— Не
убежал, Федор Алексеич, а увели меня насильно. Давши слово царю, я сам бы не ушел, и теперь опять отдаюсь
на его
волю.
Катя ее ненавидела и все говорила о том, как она
убежит от тетки, как будет жить
на всей Божьей
воле; с тайным уважением и страхом внимала Елена этим неведомым, новым словам, пристально смотрела
на Катю, и все в ней тогда — ее черные быстрые, почти звериные глаза, ее загорелые руки, глухой голосок, даже ее изорванное платье — казалось Елене чем-то особенным, чуть не священным.
— Нет, они мне не дети! Никогда ими не были! — надорванным голосом возразил Глеб. —
На что им мое благословение? Сами они от него отказались. Век жили они ослушниками! Отреклись — была
на то добрая
воля — отреклись от отца родного, от матери,
убежали из дома моего… посрамили мою голову, посрамили всю семью мою, весь дом мой… оторвались они от моего родительского сердца!..
Он вырвался,
убежал, попал в труппу Григорьева, а потом уж Рыбаков оттуда увез его в Москву, выкупил
на волю и много лет возил с собой.
Хапун, надо и вам сказать, когда вы не знаете, есть особенный такой жидовский чорт. Он, скажем, во всем остальном похож и
на нашего чорта, такой же черный и с такими же рогами, и крылья у него, как у здоровенного нетопыря; только носит пейсы да ермолку и силу имеет над одними жидами. Повстречайся ему наш брат, христианин, хоть о самую полночь, где-нибудь в пустыре или хоть над самым омутом, он только
убежит, как пугливая собака. А над жидами дается ему
воля: каждый год выбирает себе по одному и уносит…
На десятом году подружилась она с этой девочкой, тайком ходила к ней
на свидание в сад, приносила ей лакомства, дарила ей платки, гривеннички (игрушек Катя не брала), сидела с ней по целым часам, с чувством радостного смирения ела ее черствый хлеб; слушала ее рассказы, выучилась ее любимой песенке, с тайным уважением и страхом слушала, как Катя обещалась
убежать от своей злой тетки, чтобы жить
на всей божьей
воле, и сама мечтала о том, как она наденет сумку и
убежит с Катей.
— В сборной избе, под караулом, — отвечал Ермак. —
На волю выпустить —
убежит, бесов сын.
На запоре надо держать…